После института начала работать стилистом. У меня был огромный шоурум на улице Правды, 150 квадратных метров, там были стиральная машинка и душ, мы в нем практически жили. Модные вечеринки, шампанское рекой. Все было классно, весело и здорово. Но даже тогда, стоя с бокалом вина на очередном мероприятии, я могла спросить: «Ребята, вы действительно считаете, что мы здесь все для того, чтобы заниматься модной фотографией?» И никто не мог понять, о чем я.
Жизнь моя превратилась в череду модных съемок с вереницей людей, у которых, кроме болтовни и понтов, ничего нет. В изнеможении я приходила домой, ощущала бессмысленность происходящего. Я решила закрыть шоурум. Мне нужно было подумать. Начала медитировать, стала чаще ходить в кришнаитский храм. Но эти поиски ни к чему не привели. Я разочаровалась в кришнаитах. И осталась без всего. Когда я это осознала, мне стало очень плохо.
В это время у меня в квартире делал ремонт выходец из Азии, возможно, таджик. Я как-то предложила ему остаться на ночь в одной из комнат, где мы часто собирались с кришнаитами и делали жертвоприношения на маленьком алтаре. Узнав об этом, он наотрез отказался там ночевать. «Девочка моя, ты в какой-то глуши и вообще не понимаешь, что происходит, — сказал он мне. — Сходи в мечеть, может быть, там тебе помогут разобраться. Господь один». И то, как он меня осек, произвело впечатление.
Вскоре я приняла ислам. Вначале было странно соблюдать все правила. Вставать среди ночи на молитву, совершать омовение. Я очень долго к этому привыкала. Постоянно носила с собой платок, чтобы молиться в нем.
На работе объявила, что я мусульманка, но никто не воспринял это всерьез. Как-то мы снимали одну певицу на песчаном карьере: красивый пейзаж, машина, на которой извивалась полуголая девушка. И тут мне стало не по себе. Я вспомнила аяты из Корана, из моей любимой суры «Ан-нур»:
Скажи верующим женщинам, чтобы они опускали свои взоры и оберегали свои половые органы. Пусть они не выставляют напоказ своих прикрас, за исключением тех, которые видны, и пусть прикрывают своими покрывалами вырез на груди и не показывают своей красы никому, кроме своих мужей, или своих отцов, или своих свекров, или своих сыновей, или сыновей своих мужей, или своих братьев, или сыновей своих братьев, или сыновей своих сестер, или своих женщин, или невольников, которыми овладели их десницы, или слуг из числа мужчин, лишенных вожделения, или детей, которые не постигли наготы женщин; и пусть они не стучат своими ногами, давая знать об украшениях, которые они скрывают. О верующие! Обращайтесь к Аллаху с покаянием все вместе, — быть может, вы преуспеете (Ан-Нур (Свет), 31-й аят).
И вот я смотрю на певицу и на всю съемочную группу и говорю: «Ребята, куда мы скатились, это же полный трэш». В тот момент я покрылась платком и больше его не снимала. Перестала работать с певцами и певицами. В итоге открыла собственный бренд одежды. Назвала его «Ан-нур» в честь любимой суры Корана.
Родители сначала думали, что ислам для меня — обычное увлечение. Со временем поняли, что все серьезно. Однажды спросили, как бы проверяя: «Ты же не собираешься взрывать метро»? В шутку. Для них было важно понять, что я не в секту попала и адекватно все воспринимаю.
Один раз меня остановили полицейские на Ярославском вокзале. Я тогда уже была покрыта. Начали пробивать по террористическим базам, спрашивали у меня пять столпов ислама. В итоге меня отпустили. Я испугалась, и у меня были мысли снять хиджаб. Но мысль о том, что я надела хиджаб ради Аллаха, а сняла ради людей, меня остановила.
