В очередной раз возникла дискуссия о том, по какому пути надо развиваться русским мусульманам. Были подвергнуты критике те, кто “занимается гаплогруппами” и отталкивается при конструировании русско-мусульманской идентичности от “русского национального дискурса”, вместо чего предлагается создавать “политическую нацию” всех мусульман, говорящих на русском языке, и идти по “креольскому” пути.
Сама по себе дискуссия о том, нужно ли русским мусульманам создавать “этническую нацию” или “политическую нацию” неизбежно уводит разговор в преимущественно теоретическую плоскость, где он, как правило, и тонет, переходя в неизменные обсуждения с нашими “доброжелателями” вопросов типа “а зачем вообще говорить о русских мусульманах”, “как соотносятся умма и нация” и т.д., и т.п.
За более, чем 10 лет существования русского исламского движения, а оно, напомню, оформилось 12 июня 2004 года в Омске из четырех региональных общин русских мусульман, чему предшествовал примерно год согласований, этих дискуссий было уже столько, что все сколь-либо практически ориентированные сторонники идей РИД давно утратили к ним интерес. Не потому, что они неважны, нет, а потому, что уже было столько сказано-пересказано, что с теорией уже давно все понятно. Проблема лишь в том, что год за годом появляются люди, которые, пропустив эти обсуждения, поднимают эти вопросы вновь и вновь, что естественным образом у тех, кто через все это давно прошел, вызывает все меньше и меньше интереса и желания толочь воду в ступе.
Поэтому, не вдаваясь в долгие теоретические дискуссии, рассмотрим вопрос с практической стороны.
Главная проблема тех, кто предлагает русским мусульманам вместо “этнической нации” создавать “политическую” или “креольскую” (сам термин, как выяснилось в обсуждении, достаточно двусмысленен и непонятно как применим к нашим реалиям) заключается в том, что практически ничего они предложить не могут.
Если говорить о “политической” или “креольской” нации, в которой осуществляется полная переплавка в единый монолит людей различных этнических компонентов, входящих в данную общность, безотносительно того, как мы оцениваем такую перспективу, надо четко сказать, что для нее требуются соответствующие политические условия, которых в России и у русских мусульман нет.
Во-первых, таким условием является мощная пассионарная центростремительная идеология, перекрывающая все центробежные силы и тенденции. Ее у русскоязычных мусульман нет и не предвидится. Их именно активная и наиболее “исламски сознательная” часть, которая и могла бы стать основой такой “русскоязычной креольской мусульманской нации” разделена уже на десятки, наверное, фракций по принципу акыды, манхаджа, тариката, и это не считая этноментальных и этнокультурных различий и солидарностей, которые себя проявляют в том числе через них.
Более того, как показывают последние события, фракции эти имеют тенденцию только дробиться еще дальше, занимаясь самопожиранием даже в кругу вчерашних соратников по “защите акыды и манхаджа”, но никак не к объединению. Это в свою очередь является ни в коем случае не случайностью, а закономерностью — проявлением системного кризиса, в котором находится современная суннитская или считающая себя суннитской мысль, который заключается в разрыве между теологической и политической плоскостями. К примеру, шииты вышли из этого кризиса благодаря религиозно-политической революции Хомейни, создавшего интегральный политико-теологический дискурс (о чем я писал в соответствующей статье), у суннитов же и тех, кто себя ими считает, подобный разрыв только нарастает.
В таких обстоятельствах предлагать русским мусульманам создавать “креольскую нацию”, что даже в теории возможно только при наличии такой идеологии — взваливать на них непосильный груз. По сути, при данном сценарии русским мусульманам потребуется совершить теолого-политическую революцию, если не в масштабах всей Уммы, то в масштабах ее российского сегмента, для чего у них нет никаких возможностей и что, напротив, настроило бы против них мусульман России, в том числе, и русских из других идеологических секторов. И, кстати, печальный опыт распространения именно в таком, идеологическом виде идей “Мурабитун” на этапе неофитского увлечения ими частью русских мусульман, тому наглядная иллюстрация. И не потому, что ошибочны сами идеи, как многие тут же укажут, а потому, что любые идеи, претендующие на теолого-политический гегемонизм без соответствующего обеспечения (школой, кадрами) и подготовки (долгого взращивания) вызовут более-менее тот же эффект разделения.
Во-вторых, для успешной “креолизации” или переплавки всех элементов без остатка в нечто безусловно-единое, одной идеологии, как убедительно показывает практика, недостаточно.
Для примера в интернациональных общинах вроде того же “Мурабитун” в Южной Африке все равно четко видна тенденция сбивания в землячества: индийцев — в свое, черных — в свое, испанцев — в свое, а вот те “креолы”, которые его не имеют, как правило это неиспанские европейцы, оказываются в подвешенном состоянии.
Далее, если мы рассмотрим устойчивые идеологические “нации”, то все они, как правило, имеют некое этническое или супер-этническое ядро, а также “национальный исторический дискурс”, который в них доминирует. У Деобанда и Барельви они пакистанские, у турецких джамаатов турецкие и т.д., что не означает, что там все должны быть пакистанцами или турками, но по факту означает, что любой, входящий в эту среду, должен встроиться в то, что уже задано ее этнокультурно-историческим бэкграундом.
К русским мусульманам. Если мы посмотрим на перспективу их “нациестроительства” с этой точки зрения, а именно возможности переплавки входящих в нее мусульман других национальностей под свою среду, то увидим, что они находятся в проигрышной позиции. Почему? Да, потому что, люди приходящие из других мусульманских народов, имеют худо-бедно, но свою мусульманскую историю, традиции и культуры в отличие от русских, которые не имеют ничего.
Поэтому в итоге это будет заканчиваться одним из двух — либо уходом (в диапазоне от разрыва до мягкого дистанцирования) из русско-доминирующей среды этнических мусульман, как это имело место с русским “Мурабитун”, либо, как это происходит в большинстве случаев, поглощением самих русских мусульман выигрывающими у них в этом отношении коренными. Последнее же в условиях отсутствия у вторых центростремительной и жизнеспособной (особо это подчеркну, ибо идеологию того же ИГИЛ [*организация запрещена в РФ] никак нельзя признать жизнеспособной, хоть она и центростремительна) идеологии превращается просто в банальную ассимиляцию русских мусульман, которые вместо создания своего нового поля растворяются в чужих, также по-своему проблемных.
Теперь практически о строительстве политической нации мусульман России на основе русского языка. Такой процесс фактически идет, хоть и не так, как этого бы хотели “русские креолы”. Русскоязычное интеллектуальное политическое пространство Уммы создается и, без ложной скромности, русские мусульмане играют в этом процессе весьма активную роль.
Однако это не является нацией “креольского” типа и, вероятнее всего, не будет ею. Скорее это напоминает некий сетевой конгломерат, не жестко-национальную, а гибкую над-национальную систему, в которой русский язык не уничтожает и не подавляет множество групповых идентичностей, а образует коммуникационным пространством, в котором они сосуществуют.
Сумеет ли такое пространство принять политически жизнеспособную форму? Интересный вопрос, ответа на который пока нет. И будет получен не раньше, чем появится политическое пространство, в котором это станет возможно — либо в послепутинской России, либо на ее обломках.
Учитывая это, перед русскими мусульманами, теми из них, кто стремится к собственной идентичности и субъектности, сегодня стоят двойственные задачи.
С одной стороны, активно участвовать в политической жизни интернациональной русскоязычной уммы. Не претендуя при этом на гегемонию, а, тем более, “креольскую” переплавку, что только будет вызывать к ним отторжение.
С другой стороны, тем, для кого актуален этот вопрос, надо понимать, какое место в этих процессах смогут занять русские мусульмане.
Этим летом в Стамбуле у меня состоялся разговор с моим учителем на поприще исламской политики, известным кавказским проповедником, ветераном Исламского движения в СССР и на Кавказе. Он повторил мне свою уже не раз высказанную мысль, но ранее она высказывалась в такой обстановке, в которой ее не было возможности обсудить подробно, а в этот раз получилось.
Он сказал: “Вы и только вы, русские мусульмане, натуральные лидеры российской уммы, и кроме вас никто не сможет ни объединить ее, ни говорить от ее имени так смело, грамотно и понятно для русского большинства, чтобы обеспечить для нее достойное место вместо того нацменского гетто, в котором она находится. Но для этого вы должны отказаться от чисто национальной идентификации как русских мусульман и перейти на уровень мусульман русскоязычных, что позволит вливаться к вам грамотным и кавказцам, и татарам и т.п.”
На это я ему сказал: “Шейх, если Вы заметили, мы и так большую часть нашей истории громко говорим о проблемах всех мусульман России, больше того, выступаем с позиций защиты справедливых интересов мусульманских народов. Но давайте быть откровенными — переходя на русский, подавляющее большинство и кавказских, и татарских мусульман сохраняют при этом чувство принадлежности к своим народам и родным землям. При всем взаимодействии в русскоязычном пространстве, при наличии случаев смешения большинство все же думает о своих народах, поддерживает особые отношения с соплеменниками, особо переживает за малую родину. Требовать от них отказаться от всего этого во имя объединения было бы несправедливо. Но в таком случае, почему справедливо требовать того же от русских мусульман?”
Шейх ответил: “Каждая национальность может сохранять свою культуру, но мы не должны замыкаться каждый в своей квартире, а должны строить общий дом российских мусульман”. Вот за эту аналогию я и ухватился: “Шейх, мы согласны жить в общем доме, но при условии, если в этом общем доме у нас будет своя квартира. А по-вашему получается, что нам предлагается сторожить дом или ухаживать по дому, где у каждого будет своя собственная квартира, а мы будем просто сторожами без собственной. Мы согласны быть сторожами и ухаживать за общим домом, но при этом, как и другим нам нужна в нем своя квартира”.
Шейх улыбнулся — сравнение было слишком наглядно, и возразить было нечего. На том мы с ним и согласились.
И последнее. Как я уже писал не раз, главная проблема с русскими мусульманами заключается не в отношении к ним других, а в отношении их самих к себе. Все начинается и для большинства заканчивается с извечного, метафизического, можно сказать, вопроса: “А кого считать русским и что значит быть русскими мусульманами? Может ли мусульманин быть русским?” и т.д., и т.п. Мы свою работу по этой проблеме провели и свои ответы дали.
Если говорить кратко, то я не верю в будущее внутри Уммы и Ислама для хрестоматийной русской идентичности, которая производна от России как государства. По многим причинам, которые описаны в статьях, ссылка на которые дана выше.
Но те русские, которые воспринимают свою общность как этническую (каум), сохраниться в Исламе могут и при наличии такого желания и воли ничто объективно этому не мешает (то есть, понятно, что есть препятствия, но их можно преодолеть)
Соответственно, все упирается в то, нужно это человеку или нет. Если не нужно, то он будет снова и снова задавать вопросы типа “а в чем смысл такой русскости”, а что, да как и почему, но в конечном счете все эти вопросы и непонимание являются индикаторами только одного — ему это не нужно. Может, потому что у него сбиты эти этнические надстройки, например, от рождения и воспитания, или он сам себе их сбил выбором среды, жены (мужа) или идеологии — это все вопросы интересные в каждом конкретном случае, но для перспектив становления такой общности они ровным счетом никакого значения не имеют, а имеет только то, хочет человек быть ее частью или нет.
И уж совсем напоследок — нельзя не заметить, что по своему составу эта русско-мусульманская племенная общность вполне себе креольская. У многих, если не большинства ощущающих свою принадлежность к ней помимо русских есть еще те или иные корни — у кого-то болгарские, у кого-то армянские, у кого-то немецкие, у кого-то польские, у кого-то еврейские, у кого-то аварские и т.д., и т.п. То есть, вот тебе самое натуральное креольство — ешь, не хочу. Потому и упирается все именно в это “хочу” или “не хочу”. Те люди, которые хотят, при наличии у них какой-то еще крови, все-таки в первую очередь ощущают себя русскими мусульманами, мусульманами из русского этнического пространства. И именно оно является тем магнитом, который притягивает к себе таких людей и выступает объединяющим их в натуральную общность фактором.
Это не отменяет возможности вхождения в нее со стороны, через смешанные браки, но только при условии, что входящие таким образом хотят именно смешаться с этой общностью, а не подтачивать и оспаривать ее изнутри.
Вот в общем-то и весь сказ.
Свежие комментарии