Этносы в Исламе

Пожалуй, самым частым заблуждением, с которым приходится сталкиваться сторонникам объединения русских и других «новых мусульман» в свои исламские национальные общины, является невежественное утверждение: «В Исламе нет наций».

Спешим разочаровать таких интернацистов (не путать со здоровым интернационализмом, который должен быть присущ всем мусульманам): нации как этнические общности (каум) в Исламе есть, при том, что в политическом смысле все мусульмане, невзирая на этносы, действительно должны быть единой Нацией Ислама (Милляти Исламийя).

Сюда же относятся другие разновидности этого заблуждения, которые любую заботу мусульманина о своей этнической общности рассматривают как асабийю, запрещенную в пророческих хадисах. А некоторые в этом воинствующем невежестве заходят так далеко, что начинают порицать мусульман даже за естественное стремление создавать семьи с представительницей своей национальности, заявляя, что такое желание это запрещено (харам) и чуть ли даже не неверие (куфр), да упасет Аллах мусульман от невежественных толкователей Ислама.

Чтобы внести исчерпывающую ясность в эту проблему мы обратились с рядом вопросов по данной тематике к одному из ведущих современных западных алимов, совмещающих в одном лице традиционные исламские знания, включая глубокое знание исламской истории и реальности, и широкий гуманитарный кругозор.

Об авторе

Шейх Абу Салиф Ахмад ‘Али аль-‘Адани – родившийся в Йемене итальянец, принявший Ислам, является одним из ведущих ‘алимов мазхаба Имама Малика в современной западной цивилизации. Он специализируется на маликитском фикхе, возрождении классического суннитского знания и экзистенциальном наследии мусульманского Запада.

Шейх аль-‘Адани учился в Тунисе у Шейха ан-Найфара, ученика последнего великого муфассира Уммы и главы «Джамия аз-Зайтуна» – Шейха Мухаммада ат-Тахира ибн ‘Ашура. Шейх ан-Найфар, наряду с Шейхом аль-Ахваном был величайшим представителем традиционного маликитского знания, и Шейх Ахмад ‘Али аль-‘Адани учился у него в мечети Зайтуны еще до прерывания в ней традиционного обучения. Также он учился в школе Бургибы при Университете Зайтуны арабскому языку.

Затем Шейх аль-‘Адани переехал в Каир, где обучался в школе «Урман», в Дирасат Хаса при всемирно известном Университете «Аль-Азхар», а также в «Куллия Дар аль-‘Улюм» (под руководством Мухаммада Бельтаджи) при Каирском университете, в том числе у д-ра ‘Абдуссабура Шахина, заведующего кафедрой лингвистики. В последнем институте он изучал, на университетском уровне, арабский язык (нахву, сарф, баляга и лингвистику – ‘ильм аль-люга или аль-люгавийят), тафсир, хадис, фикх и усуль, калам, сиру, историю и политику, философию, суфизм, поэзию, прозу, литературную критику, и многие общеобразовательные предметы.

Также он сдал в Американском университете в Каире экзамен на письменный и синхронный перевод (с арабского на английский и наоборот). Помимо прочего Шейх аль-‘Адани является экспертом в области юриспруденции и философии права. Он имеет диплом с отличием юридического факультета Университета Витватерсранда, ведущего академического центра Южной Африки. В разное время его заканчивали Нельсон Мандела, а также известные деятели искусства, политики и нобелевские лауреаты.

С 1995 года Шейх аль-‘Адани аккредитован в качестве адвоката при Верховном суде Южно-Африканской Республики. Он фокусируется на частном праве, арбитраже и трудовых спорах. На протяжении восьми с половиной лет он занимал пост в Комиссии по примирению, посредничеству и арбитражу (Commission for Conciliation, Mediation & Arbitration, CCMA), тесно ассоциированной с государством. Также он прилагает значительные усилия для адаптации южноафриканского законодательства к Шари’ату в части арбитражных и семейно-праовых вопросов.

В настоящее время Шейх аль-‘Адани преподает в школе фикха Сульвана – «Мадраса Сульван аль-Фикхийя» – в Йоханнесбурге, ЮАР и является муфтием своей общины. В этом медресе, единственном в таком роде на юге Африки, реализуется панорамная концепция «мышление плюс действие». Педагогический курс Шейха аль-‘Адани доступен и жителям других стран благодаря Интернет-телевидению.

Шейх свободно владеет арабским, английским и итальянским языками. Ему принадлежат многие переводы классических арабских трактатов на английский язык, часть из которых уже опубликована (как, например, трактат Имама ‘Абдульгани ан-Наблуси аль-Ханафи о дозволенности музыки в Исламе), в то время как другие работы готовятся к изданию. В качестве крупного специалиста-переводчика и популяризатора исламской классики шейх известен на протяжении двадцати лет.

Шейх даже запустил первое E-издательство, специализирующееся на электронных книгах по классическому Исламу. В настоящее время им ведется работа по созданию мультиязычного печатного альманаха, в котором бы публиковались данные переводы. Также он является главным редактором журнала «Sulwan», в котором освещаются малоизвестные нюансы методологии Ахль-ус-Сунна валь-Джама’а.

Как исламский ученый Шейх аль-‘Адани пользуется большим авторитетом в качестве серьезного специалиста по фикху мусульманских меньшинств, му’амаляту, праву исламских сделок и денежных операций, вопросам национализма, трайбализма и идентаризма.

У Шейха Ахмада ‘Али аль-‘Адани подрастает сын Салиф.

Шейх Ахмад ‘Али аль-‘Адани

«ИМЕТЬ ИЛИ НЕ ИМЕТЬ: ВОТ, В ЧЕМ ВОПРОС…»

Земли румов, славян и других геополитически важных групп с долгой традицией чуждости или враждебности Исламу в настоящее время сотрясаются тем, что обычно называется «исламофобией». Однако те же земли свидетельствуют рождение беспокойного гения современных мусульман, отчеканенных в тех же народах, гения, способного значительно обогатить испытывающую анемию Умму через создание мусульманских общин, надлежаще культивируемых, воспитываемых, направляемых и усиливаемых.

Но эти перспективы напрямую зависят от ответов на вопросы, которые я получил из славянской Европы.

Ниже я привожу их в несколько адаптированном для англоязычных читателей виде:

«Ас-саляму ‘аляйкум!

В наши дни многие мусульмане, которые приходят в Ислам из немусульманских народов, не знают, какое место они должны занять в новой реальности Уммы.

Одни советуют им вливаться в уже существующие мусульманские народы через принятие их культуры и браки с их представителями.

Другие утверждают, что Ислам никак не связан с нациями, поэтому новые мусульмане должны быть просто мусульманами, не относя себя к конкретным этническим группам и свободно вступая в браки с любыми мусульманами, потому что единственно важными в мусульманской семье являются ‘акыда и манхадж (мазхаб), а не национальность.

Есть также и те, кто говорят, что мусульмане одного и того же происхождения должны учредить свои собственные общины, заключать браки среди верующих представителей их народа или похожих народов (европейцев, африканцев, азиатов и т.п.), помогать друг другу и строить собственную этническую идентичность в Исламе, как это делали прежде другие мусульманские народы.

В связи с этим у нас есть следующие вопросы:

[1]. Противоречат ли идеи сохранения и развития этнических идентичностей мусульман Корану и Сунне?

[2]. Как нужно правильно понимать пророческие хадисы, порицающие племенной и национальный патриотизм? Означают ли они, что Ислам не признает наций и является харамом для мусульман объединяться на основе национальности?

[3]. Являются ли мусульманские общины, созданные по национальному признаку, антиисламским сепаратизмом и разобщением Уммы?

[4]. Каков хукм пропаганды среди мусульман заключения браков внутри своей национальности или среди схожих национальностей? Дозволено ли это или запрещено?

[5]. Каковое Исламское понимание терминов «асабийя», «та’асуб» и «каумийя»? Какие из этих феноменов дозволяются Исламом, а какие запрещены?

Барак Аллах фикум!»

Хотя я сразу понял глубокий смысл этой проблемы и драматическую актуальность ее решения жизненным и продуктивным способом, я не решался браться за перо.

Суть вопроса и его содержание были дороги моему сердцу.

Кроме того, крайняя путаница, которая царит в пост-халифатской Умме – как в ее срединных землях, так и среди эмигрантов, разбросанных по всему «развитому» ​​миру и разрываемых противоречивыми импульсами и пристрастиями, неважно, выходцы ли это из Аравии, Субконтинента, Африки, Турции или Малайзии – была убедительной причиной расходовать свои усилия в попытке дать ответ на поставленные вопросы.

Еще более серьезной причиной было то, что я не обнаружил удовлетворительного руководства по этой теме в существующей литературу Востока или Запада, в давно существующих мусульманских обществах или недавно появившихся в землях Запада – Рума1 и им подобных.

С другой стороны, я не чувствовал, что соответствую сложности этой задачи и обладаю необходимыми знаниями для того, чтобы дать должное заключение.

Однако когда внутреннее напряжение склонило меня в пользу положительного ответа на просьбу о помощи, я решил погрузиться в этот вопрос.

Единственное условие, которое я бы хотел оговорить изначально, чтобы нижесказанное не воспринималось как фетва, уже не говоря о том, чтобы рассматривать его как обязательное для исполнения всеми мусульманами.

Именем Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Да ниспошлет Аллах молитвы о благословении и приветствия мира на нашего любимого Пророка Мухаммада, на его семью и его сподвижников.

А затем…

Одна из ключевых вещей, которую нужно понять в этом контексте, это то, что этот странный век, стремительно оборачивающийся эпохальным конфликтом в последнем цикле времени, является беспрецедентным в историческом континууме Уммы.

На самом деле, нынешняя эпоха соединяет в себе два взаимно отрицающих и непримиримых набора истин:

• Впервые вся Умма оказалась политически кастрированной. Впервые мусульмане, недовольные кастрированностью своих отцов, вставших на колени перед доминирующей внешней силой, мигрировали в больших количествах в земли, управляемые этой же доминирующей силой.

• Вместе с тем, основы человеческого существования остаются совершенно неизменными, так как законы, установленные Аллахом для творения, не подлежат изменению.

Одна из величайших трагедий нашей кастрированной современной Уммы заключается в неспособности (особенно ее интеллигенции) в полной объеме осознать двухмерную картину:

• Если бы «Б» существовало без «А», можно было бы просто опираться на существующие прецеденты и воспроизводить их с необходимыми изменениями, как это успешно делали мусульмане на протяжении многих веков.

• Если существует только «А» без «Б», можно просто определить Ислам как нечто новое и действовать соответствующим образом.

Именно из-за указанной неспособности увидеть композицию нового мира, возникшего после падения халифской власти, мы видим две пораженческие и разрушительные тенденции, господствующие среди современных мусульман:

• Так называемые «ортодоксальные» мусульмане были заняты сохранением того, чем, «как они знают, был Ислам», хотя эта память становится все более расплывчатой ​​химерой для каждого нового поколения, наследующего умирающую традицию предков.

• Так называемые «прогрессивные» мусульмане, на другом конце того же спектра, были заняты исключительно формированием координат «нового ислама», который они мечтали построить, создав ужасный Голем реформизма, да защитит от него Аллах!

Мы могли бы охарактеризовать разницу между ними в этих альтернативных образах:

• Преступление первого (который добивался того, чтобы иметь «Б» без «А») заключалось в преждевременной старости. Он стал достойным, седобородым персонажем, чье появление, однако, радовало все меньше и меньше из-за его склонности все время оглядываться назад, сделавшей его совершенно неактуальным для своего времени, ходячим анахронизмом.

• Преступление второго (который добивался того, чтобы было «А» без «Б») заключалось в экстравагантно стремительной молодости. Он выглядел как неконтролируемый ребенок или мятежный, полный высокомерия подросток, стремящийся конструировать реальность как игрушку Lego, свободную от ограничений взрослых. Это смотрелось мило, пока он был ребенком, но по мере естественного взросления, которое не сопровождалось умственным ростом, все больше и больше стал напоминать безобразного Франкенштейна.

Хотя вызывающее жалость достоинство респектабельного первого имеет право на несколько больше симпатий, чем то, что пришло ему на смену, единственная возможность дать правильные ответы на вопросы наших славянских братьев заключена в комплексном понимании ситуации. Только оно исходит из «А» вместе с «Б», обладая видением зрелых людей, не обольщенных ложным рассветом и не поглощенных сумеречной тьмой.

Именно этот маршрут мы и намерены прочертить для ответа на поставленный вопрос.

Первое слово должно принадлежать Аллаху, Господу всех творений. Он создал их и рассказал об устройстве мироздания:

«Неужели этого не будет знать Тот, Кто сотворил, если Он – Проницательный, Сведущий?» (перевод смыслов Корана, 67:14)

Аллах объяснил корневую суть природы вещей следующим образом:

«О люди! Воистину, Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и племенами, чтобы вы узнавали друг друга, и самый почитаемый перед Аллахом среди вас – обладающий наибольшей таквой. Воистину, Аллах – Знающий, Ведающий» (перевод смыслов Корана, 49:13)

Первое, что мы здесь видим, это то, что в данном аяте Аллах обращается ко всему человечеству, без разделения на му‘минун, куффар и мунафикун.

Аллах раскрывает нам важнейшую космологическую истину: человек приходит к существованию через амальгаму интимной связи оплодотворяющего мужского начала и оплодотворяемого женского, из которой возникает исходная клетка, развивающаяся в организм, композиция которого охватывает множество родственных клеток. Социальные ткани точно так же производятся сплетением клеток, тканей, мышц, нервов и т. д., которые составляют организм живого человека.

Кстати, слово «асабийя» происходит от «асаб», первичным значения которого является «нерв».

Человеческое общество состоит из племен и народов: так было, есть и так будет на этой земле.

Все мы происходим от Адама, мир ему (а не от преадамитов, которые жили на земле, как считают некоторые), чья глина, почва содержала в себе все многообразие почв, со всеми их пестрыми цветами и формами. Поэтому, когда пришло время разделения, эти почвы антропологического материала и по установленному для них шаблону дали собственные плоды, в результате чего возникли различные этничности.

Как предположил Серен Кьеркегор, во избежание застоя необходимы постоянные обновления, но факт остается в том, что пестрота этносов представляет собой развертывания неизменного Божественного замысла.

Народы (шу’уб) – это множественная форма от народ (ша’б), то есть множество людей, переплетенных общими родовыми корнями. Первичное значение этого слова – ответвления от одного происхождения. Несколько племен (кабиля) объединяются в один «народ».

Арабское название для племени (каб’аиль) этимологически означает сторону, обращенную лицом к другим сторонам внутри пространственного континуума: вы должны иметь свое лицо (идентичность), чтобы обращаться им к кому-то другому, взаимодействовать с ним, защищаться от него, приносить ему пользу и извлекать пользу из него.

Племя соединяет землю с гражданской идентичностью (ама’ир). Одна единица последней (имара) соединяет несколько меньших блоков, каждый из которых называется «батн», внутренняя часть чего или внутренность, как, например, желудок в организме человека. Даже более мелкие единицы, содержащиеся в батне, называемые «афхад», буквально «бедра», каждое бедро (фахд), содержит в себе различные куски мяса в бедрах, фас’аиль, в то время как их единство – фасиля – охватывает множество семейных кланов (‘аш’аир).

Семейные кланы возвращаются к происхождению видов, на которое указывает этот благословенный аят: спаривание самца и самки.

Пророк, мир ему и молитва, не противостоял и не мог противостоять этому проявлению Мудрости Творца. Он был живым воплощением Его Атрибутов, включая Мудрость.

Он подтверждал существованием этносов и говорил о необходимости поддержания уз крови и родства, призывал верующих помнить полезные аспекты их генеалогии и т.д.

Он не был послан, чтобы разрушить и революционизировать путь, которым социальный организм естественным образом учреждает себя и общественные функции, так же, как он не был послан, чтобы разрушить и революционизировать естественные законы нормального функционирования отдельных органов тела.

Он, мир ему и молитва, просто указал на необходимость, изложенную в благородном аяте:

• Распознавать и понимать друг друга, иметь глубокие знания (ма‘рифа) друг о друге, ли та’арафу. Вы не можете разобраться в себе, не говоря уже о других, как народ или племя, если у вас нет сознательного восприятия вашего происхождения, принадлежности и индивидуальности, сознательного самовосприятия.

• Призывать все народы и племена, которые Аллах пожелал привести к существованию, к высшей идентификации, основанной на осознанном поклонении истинному Богу, в которой иерархия достоинств определяется исключительном критерием таквы перед истинным Богом. Таква означает сознательное уклонение от зла и участие в том, что добродетельно и благо (см. нашу статью «Восходящие террасы» в электронном журнале «Sulwan», № 1, январь 2013 г.). Иными словами, он, мир ему и молитва, призвал их к объединению в пророческую сверх-нацию (Умму), существующую одновременно с народами, племенными объединениями, племенами и более мелкими группами, ни на минуту не призывая их отказаться от натурального существования в качестве племен или аналогичных образований.

Сказанное предопределяет ответ на первый из заданных мне вопросов, а именно:

[1]. Противоречат ли идеи сохранения и развития этнических идентичностей мусульман Корану и Сунне?

Очевидно, что этническая идентификация народов, племен, субэтносов и так вплоть до семейного клана, вложены в людей, согласно мудрости Божественного закона организации этой преходящей жизни.

Теперь давайте перейдем ко второму вопросу, частично проясненному нами предыдущими соображениями:

[2]. Как нужно правильно понимать пророческие хадисы, порицающие племенной и национальный патриотизм?

Мы подчеркнули, что Пророк, мир ему и молитва, не отворачивал людей от их национальностей, в форме которых Аллах, чьим любимцем он, мир ему и молитва, является, сотворил человечество.

Известный муфассир аш-Шинкыти писал в работе «Адуа аль-Байян»:

«Знай, что среди ученых нет никаких разногласий в запретности призывов к укреплению связей, иных, чем Ислам, как разнообразные национализмы или общности по крови, особенно, если они преследуют цель ослабления Ислама. Истинным смыслом любого такого призыва является отдаление от Ислама и намеренный отказ от него, для того, чтобы заменить его трайбализмом и национализмом. Аллах, Всемогущ Он и Велик, объяснил в своей прекрасной Книге, что мудрость разделения детей Адама на народы и племена заключается для них в сотрудничестве друг с другом без какого-либо фанатизма в отношениях между собой».

Надо пояснить, что призывы к отстранению от духовных связей в эпоху маргинализации Ислама очевидно исходили от его внутренних и внешних врагов. Это не относится к нашим славянским братьям, которые заинтересованы в том, как лучше служить Аллаху в быстро меняющемся обществе, в котором они живут.

Суть вопроса кристально ясна:

Ни один пророк, друг Аллаха, исламский лидер или ученый никогда не оспаривал принадлежность мусульманина к его стране, народу, национальности или племени.

В статье «И я, бездомный киммериец…» («And I, stateless Cimmerian…»), я уже объяснил, что верно ровно обратное. Каждый великий человек Ислама восходит к своей родословной, городу или деревне, к своему региону и племени, и Пророк, мир ему и молитва, постоянно информируется о наших генетических корнях, когда ему посылаются наши молитвы.

Если какой-то мусульманин в традиционных землях вроде Аравии, Турции, Африки, Субконтинента или Малайзии будет призывать своих земляков или соплеменников отказаться от их идентичности и относить себя сугубо к Умме, его слова будут просто проигнорированы как глупые и нереалистичные. Потому что эти люди сохраняли свои семейные связи, они знали свои родословные, они говорили на своих языках, они почитали свои культуры и самобытные традиции, заключали между собой браки и т.д. И не существует никаких оснований для того, чтобы от этих экзистенциальных благ отказывались их единоверцы из земель преобладания римлян и славян.

Единственное, что запрещено для всей Уммы, независимо от того, идет ли речь о марокканцах, аборигенах Аляски или вьетнамцах, это разжигать племенные, этнические, националистические или другие аналогичных чувства в отрицательном смысле, обращая их в заблудший джахилийский патриотизм, направленный на вытаптывание других подобных идентичностей. Это и есть асабийя, строго запрещенная в пророческих хадисах, содержащихся, в частности, в сборнике «Аль-Джами ас-Сахих» ат-Тирмизи.

То же самое относится и к термину «та’ассуб». «Каумийя» же определяется как «национализм» либо в нейтральном смысле, означающем принадлежность к определенной национальной группе, или, чаще, в предосудительном смысле как продвижение интересов одной национальной группы за счет или в конфликте с другими национальными группами в Умме.

Пророк, мир ему и молитва, не принуждал мусульман отказываться от своей этнической идентичности или питать к ней отвращение, не противопоставлял ей чистую исламскую идентичность (которая учреждалась на более высоком уровне бытия как комплиментарная с этнической), как не советовал он им и переезжать в Медину, которая не была огромным городом или мегаполисом.

Если каждое из этих социальных объединений утверждалось Пророческими наставлениями в той этнической форме, в которой они существовали, какая разница между этничностью, возникшей до принятия Ислама или после этого? Какая разница в этой связи между африканцами, «азиатами» и европейцами?

Либо это запрещено Шари’атом, в случае чего оно было бы запрещено тогда же, либо является законным и естественным для любой органической этнической общности. Не может быть юридически действительной третьей позиции.

Было бы греховным, даже хуже того, предположить, что наш Пророк, мир ему и молитва, знал, что этнически организованные общины, причисляющие себя к Исламу и над-этнической Умме, то есть, ровно то, о чем спрашивают наши славянские братья, недопустимы и, тем не менее, не пресек бы это для тех, кто существовал в этих рамках!

Это было бы клеветой на Пророка, мир ему и молитва, и тот, кто утверждает подобное по отношению к своим европейским братьям по вере, должен критически оценить свое положение…

Даже т.н. «салафизм», несмотря на идеализм, которого он придерживается, на практике следует тем же универсальным истинам, что были изложены выше. В самом деле, я не видел модернистских мусульман из Аравии, Турции, Африки, Субконтинента или Малайзии, несмотря на бесплодный идеализм, пропагандируемый «реформистским исламом», которые бы не поддерживали крепких связей со своими семейными кланами, этими мясистыми бедрами, или чем-то им подобным: племенем, союзом племен или народом.

Мы уже разъяснили эти моменты в статье «И я, бездомный киммериец…», так что нет необходимости лишний раз повторять уже сказанное. Тем самым можно считать полученным и ответ на следующий вопрос:

[5]. Каковое Исламское понимание терминов «асабийя», «та’ассуб» и «каумийя»? Какие из этих феноменов дозволяются Исламом, а какие запрещены?

До сих пор наше исследование шло без особых проблем, ибо в нем разбирались прописные истины.

Но сейчас мы должны заострить наше видение, чтобы наблюдать вещи как фронтально, так и по флангам, целостно, чтобы осмыслить связь космологических реалий и политических реалий пост-халифатского мира.

Поэтому быстро ответим на следующий вопрос:

[4]. Каков хукм пропаганды среди мусульман создания браков внутри своей национальности или среди схожих национальностей? Дозволено ли это или запрещено?

Брак есть договорное схождение двух кланов. И чем более схожи между собой эти два клана, тем лучше, так как у них будет больше объединяющих факторов (этнического, языкового, культурного и т.д.), на которые можно будет опираться.

Нигде Ислам не препятствовал даче предпочтения заключению браков внутри своего племени или народа. На самом деле, это норма для человечества.

Некоторые школы юриспруденции (хотя и не маликитская) прямо утверждают, что этническая однородность является одним из юридически признанных оснований для взаимной совместимости между супругами, одним среди прочих куф.

Так обстоит дело в ханафитском мазхабе, который всегда процветал в этнически консолидированных обществах (турецком, индийском, афганском, узбекском и т.д.). В частности, в трактате «Шарх Фасс аль-Кадир ‘аля аль-Хидайя» Ибн Хумам указывает в числе оснований супружеской совместимости, помимо Дина и свободы от рабства, схожее происхождение, профессию и финансовый статус.

То же в ханбалитском мазхабе, номинально принятом у «салафитов» и «манхаджевых» фанатиков: в «Аль-Мугни» Ибн Кудамы и в «Аль-Инсаф» аль-Мардави такими основаниями указаны уровень богобоязненности и схожее происхождение.

В шафи’итском мазхабе, который является доминирующим среди сомалийцев с их подчеркнутым трайбализмом: в книгах «Рауда ат-Талибин» ан-Навави и «Аль-Мухаддаб» аш-Ширази факторами супружеской совместимости указаны Дин, свобода от рабства, отсутствие физических недостатков сексуального характера, а также схожее происхождение и социальное положение.

И только у маликитов – у ранних имамов единственным фактором совместимости считался уровень религии, а у поздних к нему добавилось отсутствие физических изъянов сексуального характера (см. «Рисаля Хашийя» аль-‘Адави и «‘Аля аш-Шарх аль-Кабир» ад-Дусуки).

Тем более курьезно и смешно, когда некоторые модернистские мусульманские братья из Аравии или Субконтинента демонизируют свежую кровь Ислама из земель румов, славян (сакалиба) и им подобных за желание создать свои собственные асабийи, основанные на абсолютно тех же экзистенциальных основаниях (кровные узах, общем языке и культурных нормах и практиках), при этом подчеркивая свои семьи, племена и народы, от которых они никогда не отказывались!

Братья из румов, славян (сакалиба) и других родственных народов, вы должны избавиться от комплексов, навязываемых вам традиционными мусульманами за то, что вы хотите себе то, что имеют и используют они!

«Неужели вы станете призывать людей к добродетели, предав забвению самих себя, ведь вы же читаете Писание? Неужели вы не образумитесь?» (перевод смыслов Корана, 2:44)

Если мы будем читать нашу благоухающую литературу, мы обнаружим, что, например, семейство аль-Каттани в Марокко специально установила для себя правилом при вступлении в брак наличие у супругов той же самой или схожей крови; или что многие выдающиеся выходцы из пророческого рода (шурафа) на Исламском Западе целенаправленно делали то же, чтобы попытаться и сохранить наследственное благородство своего рода и его достоинства – насаб и хасаб.

Это приемлемо, и нигде, где мусульмане поддерживали или осуществляли такие принципы, их законность не ставилась под сомнение.

Мусульманские племена и народы в прошлом, так же, как племена и народы, которые приходят в Ислам, должны сохранять и воспроизводить свою породу, понимаемую одним из двух способов:

• Некоторые из них связывали родство с утробой матери, в которую помещается отцовское семя, считая равно значимыми отцовскую и материнскую линии наследования.

• Другие подчеркивали только одно, патрилинейное или агнатское родство, то есть родство только через агнатов (по мужской линии).

В Северной Африке кочевых времен, семья была синонимом «республики отцовских кузенов», в то время как «хайи», или специально сгрупированные «районы» состояли из групп семей / семейных кланов с потомками по мужской линии, то есть по одной генеалогической стороне. На разных исторические этапах в жизни этих социальных образований они определяли для себя, следует ли жениться внутри хайи или вне его.

Мудрые люди будут поступать так, как это будет наилучшим образом соответствовать обстоятельствам места и времени.

Не стоит игнорировать опасность застоя крови и культурной стагнации, которые имеют место в результате циркуляции только одной крови, хотя именно аутогемотрансфузию или переливание собственной крови используют в качестве допинга многие испанские футболисты, украинские гимнасты, ямайские спринтеры, афроамериканские звезды NBA и другие профессиональные спортсмены.

Вот почему Пророк, мир ему и молитва, сказал: «Женитесь на чужих женщинах, а не тех, у кого с вами одна кровь» (ихтарибу ва ля тудву), так как это будет способствовать деторождению благодаря смешению кровей.

Постоянные браки с двоюродными сестрами порождают ряд проблем. Вот почему «район» был оживлен, обновлялся и расширялся посредством женитьбы на женщинах извне, хотя в то же время обычно все же в рамках одной религии, языка, культуры, народа, иногда даже и племени.

Выход человека за рамки своего племени или народа при заключении брака признается естественно законным, в особенности в маликитской школе, которая в отличие от трех остальных совместимость супругов понимает в узком смысле. Однако для тех, кто желает создания новых жизнеспособных племени или народа или общины мусульман одного национального происхождения, дабы сохранять свою групповую идентичность и в этом качестве быть частью Божьего мироздания, такие браки должны быть исключением, а не нормой.

В настоящее время, к сожалению, для мусульман-европеоидов браки вне их породы являются нормой. Желательность осознания разницы между нормой и исключением усиливается тем фактом, что, согласно Ибн Хальдуну2, асабийя является предварительным условием политического суверенитета и власти.

Можно идти различными путями к задаче утверждения Дина Аллаха, но несомненно, что создание сплоченной социальной единицы, так или иначе играющей активную роль в возрождении силы Ислама, лучше, чем пассивное вливание в уже существующую группу сложившейся чужой национальности. Прошлое это удел родителей, будущее – резерв детей…

Клянусь Аллахом, можно достичь Господа так или иначе, но наш Господь говорит, что Он предпочитает сильных верующих слабым. Кто сумеет принести Дину Аллаха больше пользы: член энергичной группы или одиночка, и разве молитва в джама’ате не много ценней, чем молитва в индивидуальном порядке?

Человек, будучи черкесским или фламандским мусульманином, не способен эффективно внести свой вклад в развитие Уммы, если не обладает асабией в позитивном смысле этого слова, раскрытом проницательным умом Ибн Хальдуном или его преемником и последователем, маликитским ученым Ибн аль-Азраком в книге «Бада’и ас-Сильк фи Таба’и аль-Мульк».

То, чем была асабийя для них и других светил Ислама, это не фракционный патриотизм наших дней. По правде говоря, Умма настолько разделена на бесчисленные группы по бесчисленным основаниям, что создание сплоченных общин европейских или иных органических групп мусульман на основе единства народа или племени, никак не ухудшит ту плачевную атомизацию мусульман, которую мы с прискорбием наблюдаем в наши дни.

Пророк, мир ему и молитва, предвидел эпоху временного исчезновения у мусульман единого государства3 во главе с Имамом, его распад на бесчисленное множество фракций, лишение мусульман жизни и свободы в самом массовом порядке за всю историю Уммы.

Признаки наступления этих времен уже явно различаются в наши дни.

Поэтому для указанных ученых асабийя означала позитивную, жизненную силу, интимную групповую солидарность, ульфа – плетения и культивирования общественных связей. Ульфа – это нечто похвальное. Это проявление интимной гармонии, гармоничной интимности, близости, которая порождает согласие. Это то, что позволяет и не запрещает. Это дает возможности и не лишает прав. Это нечто конструктивное, а не разрушительное.

Аллах говорит в своей книге, что Он Тот, кто объединяет сердца верующих («та’лиф» от того же корня) и вселяет в них согласие.

Ульфа может быть связана с происхождением, благородством, гордостью за высокие достижения предков, альянсами, покровительством, лидерством, сплоченностью, единением, союзом. Все эти вещи сами по себе позитивны и говорят о растущей силе социального организма и его жизнеспособности во внешнем мире. Они являются красотами жизни, как для человека, так и для группы в целом.

Не говоря уже о том, что понятие асабийя, корнем которого является слово асаб, имеет свои эквиваленты в новолатинском и саксонском языках, таких как французский и английский. Это комбинация объединяющей связи, уз, спайки и единообразия. Эти и им подобные понятия и являются аналогом асабийи, как ее понимал Ибн Хальдун.

Мы видим, что это абсолютно не тождественно идеологиям национализма, национального единства или национал-патриотизма, которыми оперировали младотурки, панарабские социалисты и другие сторонники протухших «-измов», заимствованных ими от колонизировавшего их Рима.

Но это не отменяет того, что интимная сплоченность, будь-то внутри семьи или народа (большого множества людей, имеющих общее происхождение) усиливается близостью крови, языка, культуры и тому подобное.

Для людей точно так же естественно чувствовать себя дома с членами своей семьи или братьями по языку, как и для голубей или пингвинов. Они просто ближе друг другу. Они более эффективно общаются. Они с ними легче взаимодействуют и сотрудничают в большем количестве ценных проектов, будь то коммерческие предприятия или общественная деятельность или создание исламских городов и органов самоуправления.

Более признанным является термин «та‘аруф» из Суры аль-Худжурат, признающий отдельные идентичности различных групп внутри одной Уммы или просто рода человеческого. Внутренняя взаимная солидарность – вот сущность асабийи, хотя и не точный перевод, как ошибочно утверждают некоторые востоковеды.

Теперь перейдем к главному вопросу:

[3]. Являются ли мусульманские общины, созданные по национальному признаку, антиисламским сепаратизмом и разобщением Уммы?

• Одни советуют им вливаться в уже существующие мусульманские народы через принятие их культуры и браки с их представителями.

• Другие утверждают, что Ислам никак не связан с нациями, поэтому новые мусульмане должны быть просто мусульманами, не относя себя к конкретным этническим группам и свободно вступая в браки с любыми мусульманами, потому что единственно важными в мусульманской семье являются ‘акыда и манхадж (мазхаб), а не национальность.

• Есть также и те, кто говорят, что мусульмане одного и того же происхождения должны учредить свои собственные общины, заключать браки среди верующих представителей их народа или похожих народов (европейцев, африканцев, азиатов и т.п.), помогать друг другу и строить собственную этническую идентичность в Исламе, как это делали прежде другие мусульманские народы.

Для нас, чтобы не потеряться в этих неведомых водах, крайне важно помнить метод нашего исследования – панорамный взгляд на сочетание постоянных законов бытия и переменных факторов эпохи, в которой мы живем.

Переменным фактором, как мы уже говорили, является то, что Умма впервые в своей истории политически кастрирована, в то время, как законы творения, включая то, как люди строят связи между собой, образуя общественные организмы, к которым они чувствуют себя причастными, остаются прежними.

Веками мир виделся мусульманам очень просто. Существовала Обитель Ислама (Дар аль-Ислам) и Обитель Куфра (Дар аль-Куфр). Сегодня это уже осталось достоянием космологии.

В рамках ее реальности для мусульманина на первом и самом важном месте находилась его принадлежность к Умме, в тени которой существовали все остальные идентичности: семейные, племенные, сверх-племенные, которые, впрочем, не уничтожались.

Он также был включен в континуум, эсхатологической развязкой которого должно стать универсальное распространения Ислама под руководством саййидины ‘Исы, мир ему. Если бы он жил в эпоху Пророка, мир ему и молитва, он бы хотел быть одним из его помощников, а если бы он жил в финальные времена, он хотел бы, вместе со своей семьей быть в числе сторонников саййидины ‘Исы, мир ему. Между двумя этими временными водоразделами, он хочет внести свой вклад в усиление Ислама.

Верующий с традиционным мусульманским воспитанием и сегодня чувствует ту же корневую причастность к Умме, сверх-национальной идентичности. У него есть своя национальная, этническая, племенная идентичность, как она есть у членов его семьи, друзей, соседей и соотечественников. Однако в пост-халифатскую эпоху упадка Уммы такие люди стали свидетелями вредного воздействия призывов к различным неисламским «-измам», в первую очередь патриотизму, верности искусственно созданным колониалистами национальным государствам или популистских движениям, образовавшимся вдоль узких геополитических линий, этого колониального наследия.

Эти мусульмане видели разрушительные последствия распространения национализма внутри кастрированной Уммы, и с тех пор эмоционально реагируют на все попытки заместить принадлежность к Умме чем-то другим. Такая эмоциональная реакция в некотором смысле похвальна, однако, она омрачает понимание такими людьми реальности и приводит к совершенно необоснованным выводам.

В частности, так как его реальность радикально отличаются от реальности новых мусульман из числа румов или славян, такой человек хочет приговорить к смерти и удушить любую зарождающуюся среди них групповую идентичность.

Ужасно то, что традиционные мусульмане, которые мигрировали на «Запад», направляют свой гнев против «западного» господства на самое здравомыслящее потомство «западников», тех, кто своим образом жизни выбрал Ислам. Этим, надо сказать об этом прямо, как бы ни была горька правда, они, озвучивают глубокие подспудные комплексы своей группы, а не рациональную индивидуальную позицию.

Их, недовольных колониальным подчинением, генетический инстинкт протягивает руку, чтобы легкой добычей взять светлокожих, светлоглазых женщин, ставших мусульманками, в той земле, где они теперь живут.

Местный мусульманин, призывающий к продуманному содействию бракам внутри одной и той же национальности, будь то ирландцы или австрийцы, рассматривается как конкурент, более того, на таких конкурентов возлагается моральная ответственность за преступления, которые совершают против мусульман-иностранцев соплеменники этого нового мусульманина из числа кафиров.

Женщины инстинктивно ищут фермеров, способных засеять плодородные почвы и плантации семенами, в которых они чувствуют силу роста и которым они могут доверять.

Деторождение, в конце концов, является проявлением женской креативности и стремлением к продолжению рода. Женщины также ищут кандидатов, способных дать им чувство надежности и дома.

И тут коренной мусульманин представляем свои убедительные рекомендации: «Наша порода гарантируется многими поколениями жизни в Исламе, и вы можете присоединиться к существующему солидарному клану готовых мусульман». Разумеется, что потомство, которое появляется на свет в результате таких браков, рассматривается только как его потомство (ведь он мужчина) и, следовательно, как принадлежащее его мусульманскому клану, племени или народу.

Однако приятно ли это будет слышать от нас или нет мусульманским иммигрантам из коренных земель Исламского мира, их Дин довольно таки коррумпирован, хотя бы в силу того, что они подверглись колонизации Рума, вызывающего у них противоречивые чувства ненависти и восхищения. По большому счету, они не имеют никакого понимания, что такое его государство, налоговая система, узурократия, демократия и т.д., и это является несомненным фактом.

С другой стороны, из-за того, что эта коррупция носит двухсторонний характер, белые мусульмане, которые отказались от собственной идентичности, тоже счастливы стать «просто мусульманами», видящими перед собой множество небелых женщин из антропологической реальности неопределенной Уммы, равноправной частью которой они бы хотели стать.

С одной стороны, в этом есть своя правда, но, с другой стороны, это приводит к отказу таких людей от ответственности за создание собственной группы и групповой идентичности, оборачиваясь их аморфной неопределенностью. Ибо у них нет своего лица, когда они стоят перед другими, которых они не хотят видеть, обольщенные оптическим обманом «Уммы», на поверку оказывающей пустышкой.

Не менее унизительным для подобных мужчин является то, что чужеродные женщины, на которых они женятся, фактически принимают их под свое покровительство, как их мужчины делают это с выходящими за них замуж белыми мусульманками. Таким образом он тоже становится своего рода «паразитом», который пожинает плоды с уже выросшего дерева вместо того, чтобы сажать свое, ибо красивый бренд «Уммы» не в состоянии отменить того факта, что под ним скрывается множество различных интересов, которые затрагиваются в таких случаях.

Могу сказать, что за двадцать девять лет нахождения в Исламе я не видел ни одного концепта, включая «Коран и Сунну», более лозунгового, чем «Умма». Невзирая на мое членство в «Умме» ни один состоявшийся мусульманский клан не открыл мне своих объятий — несмотря на те, без ложной скромности, таланты, которыми меня одарил Аллах, я всегда был «с боку припекой». Единственным способом стать для них своим был бы отказ от своих истоков и культурная ассимиляция в «просто мусульманском» болоте. Но к рассмотрению этого вопроса мы вернемся чуть позже (также довольно интересно, почему эта «Умма» де-факто избрала в качестве своего языка английский, язык секулярной цивилизации и скромного качества, вместо того, чтобы общаться на классическом арабском?)

Единственное условие, при котором избранных представителей белых мусульман могут признавать своими, если они полностью уподобляются традиционным мусульманам и принимают их облик и вкусы.

До сих пор лично я не встречал смешанных браков мусульман, родом из земель Рума и им подобных, с женами родом из коренных мусульманских семей, в которых муж сохранял бы и культивировал свою этнокультурную идентичность. Тогда как жены во всех таких браках привносят в них свои яркие этнические черты, подтягиваю такую семью к своему семейному клану.

Еще три важные истины:

• В то время как традиционные мусульмане призывают мусульман из числа европейских народов отказаться от собственной групповой идентичности румов, славян и других наций, кафиры принудительно ассимилируют обе эти категории мусульман в свои атомизированные общества: западное, европейское – ирландское или чешское. Хотя, на самом деле, они включают их во всемирную нацию, но не пророческой Уммы, а секулярного человекобожия. Что особенно парадоксально, что Рим, вооруженный по сути бриллиантовыми идеями Ибн Хальдуна, конвертировал основанное на них социологическое видение в свое цивилизационное превосходство.

• Идеологии будут стремиться стирать идентичность органических групп (на основе семейного союза, клана, племени или народа), потому что, это то, как идеология управляет людьми, делая их приемными детьми «духовных отцов» (будь то политических движений или духовных клубов), которые своим непререкаемым авторитетом и харизмой стремятся учредить новую сектантскую идентичность. При этом вытеснение конкурирующих идентичностей как «центробежных» укрепляет «центростремительную» идентичность, в основе которой находится авторитет и харизма «духовного отца», получающего таким образом возможность легче и прочнее контролировать своих адептов так же, как централизованный финансовый орган помогает обслуживанию долга перед мировой финансовой плутократией. Преодоление этой тенденции и возврат к децентрализованным связям и лидерству, являются ключом как к развитию Ислама в новых землях, так и к его возрождению в сами исламских землях.

«Салафитские» иммигранты будут пытаться делегитимизировать любой органический Ислам белых европейцев или черных американцев, постольку поскольку они являются препятствием распространению его идеологической гегемонии. Приходится констатировать то, что в наши времена в большинстве случаев сверх-органические объединения (на основе мазхаба, ‘акыды или тариката) очень часто приносят больше вреда, чем пользы, хотя саму их необходимость никто не отрицает. Кстати, оба традиционных конкурирующих движения, известных из исламской истории: Мурабитун и Муввахидун4, были не рафинированными идеологическими группами с бесцветными сторонниками, но опирались на фундамент органической Ибн Хальдуновской асабии в виде племен и кланов.

• Нуклеарные семьи несут с собой проклятие невротического общества потребления, поэтому строительство крупных социальных объединений приводит к росту интимной сплоченности и сознательному сохранению ощущения непрерывности исторической жизни как противоядия от этих неврозов. Чем больше жен и детей будет вовлечено в социальные объединения в качестве его членов, особенно на активных ролях, тем более сильное сопротивление безбожному материализму может оказать такое общество. Люди обычно учатся путем наблюдения и подражания. Ибн Хальдун указывал на то, что первая стадия позитивной асабийи у бедуинов пустыни была основана на единстве с природой + общем происхождении по обеим линиям + уважении к старейшинам.

Сегодня мы находимся даже ниже, чем бедуины или китайские кафиры, ибо в нашей городской цивилизации после разрушения Халифата нет идентичности, способной вселить уважение в сердца наших детей. Что касается коренных мусульман, их дети сегодня массово переселяются в порочную среду кафиров, оставляя своим предкам хранить сухой, умирающий Ислам, отрезанный от гения и энергии белых европейских или черных американских мусульман, сознательно противопоставивших себя этой среде куфра и могущих обогатить Дин.

Не подлежит сомнению тот факт, что одним из главных исламских проектов, оставивших свой след на европейской почве, был Аль-Андалус.

Надо понимать, что тот же Ибн Хальдун не был ни идеологом, разрабатывающим оторванные от жизни директивы, ни простым художником-летописцем, которым его часто изображают. Он был социологом, который пытался понять социальную динамику жизни и истории, выстраивая пирамиды из взаимосвязанных понятий. Его взгляд, помимо прочего, упал на феномен альянсов и клиентуры.

Давайте признаем, что сегодня европейские мусульмане не в состоянии встретить остальных мусульман со своим собственным этническим лицом, предпочитая вливаться в готовые племена или народы, а затем впадать в главную реку, растворяясь в ней, подобно тому, как моль стремиться сгореть в огне свечи.

В прошлом же одно племя ассимилировалось в более сильном в результате политического альянса. И хотя их принадлежность к поглощающему племени не была натуральной, она рождала ощущение принадлежности к высшему сорту.

Другим примером было прикрепление освобожденных рабов (мавали) к племенам освободивших их хозяев. Такая принадлежность была еще более искусственной, чем в случае с альянсом племен, но, тем не менее, рождала разновидность социальной сплоченности и солидарности, значимость феномена которой отражена в многочисленных исламских источниках.

Современные же мусульмане западного происхождения вообще не имеют никакой структуры, которая бы позволила им стать даже подчиненной частью другой группы через политический альянс, уже не говоря о неактуальности института пост-рабской клиентуры.

Они в своей массе являются просто потерянными одиночками.

В любом случае, как это отмечали Ибн Хальдун и другие мусульманские социологи, покровительствующие группы не навязывали покровительствуемым ассимиляцию в них. В Аль-Андалусе наряду с поселившимися на полуострове арабами и берберами с их извечной и дробной асабией, исламский лагерь включал в себя еще две важные группировки:

• Мувалляды, то есть испанцы из числа бывших христиан, которые приняли Ислам. Мувалляд означает выращенный, произведенный или порожденный. Арабское господство породило не-арабов, которые родились и выросли среди них, не будучи чистокровными арабами.

• Славяне (они же – сакалиба), вместе с военнопленными из различных регионов Северной Европы.

Если новые мусульмане из Рума могут идентифицировать себя с первыми, то новые мусульмане из Восточной Европы будут чувствовать родство со вторыми.

Среди муваллядов были те, кто предпочел быть тщательно абсорбированными андалузийскими арабами вплоть до изобретения фальшивых арабских родословных. Семейство Мугисс ар-Руми было среди тех, кто тоже выбрал этот путь.

Вклад, сделанный рядом известных муваллядов в развитие Ислама в Иберии, неоспорим: Бакий ибн Махляд (201-276 гг. по Хиджре) был одной из первых звезд в этом ряду, как и его поздний последователь из Кордовы – ‘Абдульмалик ибн Сарадж и Мухаммад ибн Хазм.

То же верно и для ряда славян, таких как Джудхар, вольноотпущенник правителя аль-Хакама II (302-366 гг. по Хиджре) или Фатин, вольноотпущенник Maнсура ибн Абу Амира, с которым вел научный диспут сам Ибн Са’ид, известный историк, специалист по генеалогии и литератор, написавший «Аль-Фусус» и «Табакат аль-Уммам».

С одной стороны, у двух этих групп коренных европейцев существовала противоречивая тенденция.

Арабы смотрели на славян свысока, с позиций превосходства, и такой патерналистский взгляд побудил славянского ученого написать трактат «Китаб аль-Истизхар ва аль-Мугалябан ‘аля ман Анкара Фадль ас-Сакалиба», из самого названия которого следует призыв к борьбе с теми, кто отрицает достоинства славян, апеллируя при этом к именам известных славян, которые внесли достойный вклад в арабскую культуру.

Более выраженные антиарабские настроения были озвучены муваллядами, что объяснимо, учитывая, что они были потомками свободных людей, сознательно принявших Ислам подобно арабам времен пророчества. Среде этих «националистических», «этнически сознательных» европейских мусульман, твердых в следовании исламской ‘акыде, были люди подобные андалузийцам Мухаммаду ибн Сулейману аль-Ма’афири и Абу Мухаммаду ‘Абдуллаху ибн аль-Хасану (умер в 335 г. по Хиджре).

Потом, когда Аль-Андалус разделился на ряд княжеств, некоторые из которых стали свидетелями политической гегемонии славян и муваллядов, Ибн Гарсия написал знаменитый трактат в ядовито-злобном стиле, пропагандирующий большую ценность неарабов (европейцев) по сравнению с арабами, спровоцировавший аналогичные опровержения со стороны арабского населения Андалусии.

В сухом остатке, суть этого короткого дискурса в историю, которую мы попытались донести до читателя, заключается в том, что мусульмане различных групп реагировали на внешние обстоятельства по-разному.

По аналогии с частью испанских муваллядов в наши времена мусульмане-европеоиды на Западе могут выбрать путь отказа от своей природной идентичности в пользу состоявшихся мусульманских национальностей подобных бенгали или сенегальцам, сирийцам или кашмирцам. Они могли бы довольствоваться ассимиляцией с ними через браки и ежедневное взаимодействие, а также духовную преемственность через разнообразные иджазы, силсилы и т.п. как суррогат подложных генеалогий в прежние времена.

Есть преимущества, которые вытекают из этого выбора.

Наиболее очевидным из них является то, что это сознательный выбор, в отличие от отсутствия такового. Он помещает европеоидных мусульман на карте Уммы хотя бы куда-то. И вопрос стоит не в том, куда именно, а в том, что появляется это где-то в отличие от отсутствия любого места в принципе.

Но если выбор сделан, об этом нужно объявить. Такие новые европеоидные мусульмане – это мувалляды современности, судя по тому, как на них смотрят и со стороны, и они сами. Однако как мы уже говорили, этот вариант страдает огромными недостатками.

Это слабая альтернатива, альтернатива слабых мусульман. В скором времени ваша родословная умрет, а с ней и заложенный в ней особый потенциал обогащения и оживления Уммы, в которых она остро нуждается. Как подчеркивает современный писатель ‘Абдульгани Магриби:

«Дело человека, который присоединяется к чужеродному сообществу по той или иной причине, не продолжается дальше его собственной жизни [в отличие от альянса племен в лице их представителей]. Вначале он воспринимается новым сообществом как подозрительный чужак, пока однажды это общество не примет и поглотит его как одного из своих членов благодаря его личным качествам и достоинствам, возможно, уже после его смерти».

Коренные иберийцы, принявшие Ислам как свой Дин, в прежние времена могли вливаться в победоносно шествующий мусульманский народ, которому они помогали установить господство Ислама на важнейшей части европейской территории, приобщаясь таким образом к цивилизационному авангарду своей эпохи. При этом они представляли этническое большинство в земле, которая была для них родной, а не дойной коровой, как для иммигрантов в современном Руме.

Современные мусульманские иммигранты на Западе это экзистенциальная противоположность благородным мусульманским завоевателям тех времен, их кривое зеркало. Почему европейский исламский гений должен отказаться от своего права на существование, чтобы ассимилироваться в этом вырождении? Потому что это легко и целесообразно в ближайшей перспективе, потому что он слишком по-юношески ленив, чтобы молодо засучить рукава, мужественно созидать интимную сплоченность (ульфа) со своими мусульманскими соплеменниками?

Ибн Хальдун упоминает, что когда власть, основанная на асабийе, исчезает, городскую жизнь, пришедшую на смену первобытной, охватывает внутреннее соперничество, фрагментация и атомизация, распространение оппортунизма не только в экономической, но и в духовной и идеологической сфере. Индивиды, предоставленные себе, становятся легкой добычей этих пороков в отличие от людей в кочевых обществах, предшествующих городской цивилизации, которые находились под защитой своей группы со всех сторон.

С этим связано и актуальное и в наши дни среди неблагоразумных «новых мусульман» бедствие, которому Ибн Хальдун противопоставляет истории успеха мощных асабий:

«Многие люди, в стремлении к поклонению Творцу и добродетельному следованию Дину решили восстать против несправедливых правителей под лозунгами устранения порицаемого и приказания одобряемого. Они делают это, стремясь к довольствию Аллаха и вознаграждению от Него. Множество последователей и приверженцев среди черни и простых людей выступили под такими знаменами, вручив власть над собой проводникам хаоса и разрушения. Большинство таких людей погибают, не только не снискав вознаграждения, но и умножив свои грехи. Это так, потому что Аллах не одобрил подобный путь и допустил прибегать к нему только в случае, если существуют силы для успешной замены существующей власти на более достойную».

Объединяющая сплоченность обеспечивается общей родословной и родством, пусть даже и отдаленным. В этих рамках лидерство рождается как очевидная реальность, основанная на соединении харизмы и практического управления делами общины. Когда на такую органическую сплоченность накладывается Ислам, рождается эффект двойного усиления (естественно, с пророками и полноценными правителями этот сценарий может меняться, но это не то, на что мы можем надеяться в наши дни в ближайшей перспективе). По Ибн Хальдуну, позитивная асабийя способствует расширению сотрудничества и снижению трений и конфликтов между ее членами, тем самым препятствуя процессу фрагментации.

Посмотрите на мусульман на Западе: они все наступают на пятки друг другу:

• Они унаследовали все научные и идеологические разделительные линии, которые присутствуют в традиционных землях Ислама.

• К этому следует добавить разницу в ориентациях местных мусульман и их собратьев по вере из числа иммигрантов, которые экспортируют свои иностранные культуры (а вместе с ними и растущую неспособность сопротивляться механизмам куфра) и организации, обладающие гораздо большей поддержкой, чем свежие мусульмане.

• Кроме того, этнически беспризорные западные мусульмане еще и сами разделены на множество идеологических «племен», непрерывно сражающихся друг с другом.

Только более или менее этнически однородные общины способны примирить сердца для долгосрочного успеха: общее происхождение, язык и культурные практики, которые позволяют сообществу, структурированному таким образом, охватить мусульман из всех признанных суннитских школ (мазхабов) юриспруденции (фикха), доктринальной веры (‘акыды) и духовных путей (тарикатов). То есть спусковой крючок для плодотворных проектов и по-настоящему легитимного руководства для материализации и процветания. Ибн Хальдун был прав, утверждая, что пророки, мир на них, посылались в том числе для укрепления общества, но их призыв не был бы успешным без учета фактора асабийи.

Вернемся к началу:

Современный традиционный мусульманин борется с описанным выше подходом. Так как он сам является продуктом постколониальных национализмов и сепаратистских национальных государств, он постоянно бормочет «Умма, Умма, Умма». Он не способен преодолеть эмоциональную реакцию на исторический провал своего народа в пост-халифатскую эпоху, свидетелем которого он стал. Поэтому он пытается укрыться в ее рационализации:

• Да, Ибн Хальдун привел конкретные исторические примеры отсутствия успеха исламского призыва без учета фактора асабийи, однако, в каждом из этих случаев это-де стало следствием неблагоприятного стечения внешних обстоятельств и факторов.

• Для Ибн Хальдуна целью асабийи является суверенитет, но это де не призыв Дина, а чисто политический мотив, прикрывающийся Исламом. Однако правда заключается в том, что одной из важнейших целей Ислама заключается в том, чтобы быть суверенной силой в мире.

• Действительно, асабийя оказывала (и тут в унисон с ним говорят современные ученые), реальное содействие исламским завоеваниям, действительно, призыв к Исламу, опиравшийся на асабийю, многократно усиливал Ислам и способствовал распространению его влияния, но не менее эффективна может быть (и тут поднимает свою голову идеализм!) асабийя мысли, асабийя общих интересов (например, политической партии) или асабийя единой ‘акыды, которые способны победоносно решать стоящие перед мусульманами задачи.

Однако факты опровергают эти эмоциональные возражения на доводы Ибн Хальдуна. В Великобритании или на Африканском континенте, на Аравийском полуострове или в Субконтиненте, асабийи, основанные на идеологических взглядах, вероисповедных доктринах, политических коалициях и т.д., только разрывают Умму на новые части.

В прошлом одна асабийя могла захватить гегемонию и установить над остальными политическую власть, позволяя им при этом оставаться свободными в выражении своих специфических человеческих гениев до тех пор, пока они не оспаривали эту власть и не стремились ее свергнуть. Но в мире искусственных, неорганических асабий мысли, общих интересов, политических программ, ‘акыды и тому подобное, они всегда будут непримиримо конкурировать друг с другом, сея взаимную неприязнь и способствуя победам Рима, а никак не Исламской Уммы.

Теперь пришло время подытожить сказанное в виде ключевых тезисов:

а). «В наши дни многие мусульмане, которые приходят в Ислам из немусульманских народов, не знают, какое место они должны занять в новой реальности Уммы. Одни советуют им вливаться в уже существующие мусульманские народы через принятие их культуры и браки с их представителями».

Итак, это: вариант для слабых мусульман, бросающихся в объятия приемного отца, отвергающих свои корни, в особенности, отеческие корни – то, что Дин Аллаха не требует от них делать (как раз наоборот) – означает, беззаботно обречь на быструю и насильственную смерть свой плодотворный гений:

«Итак, какое же из благодеяний вашего Господа вы сочтете ложным?» (перевод смыслов Корана, 55:13)

И это также означает, лишить заложенные в нем гены возможности играть идентифицирующую роль, согласно устройству Божьего творения:

«Если кто-то убивает другого человека кроме как в возмездие за убийство или распространение нечестия на земле, то он как будто бы убил все человечество» (перевод смыслов Корана, 5:32)

О, западные мусульмане! Почему вы метафорически убиваете вашу породу и ваш генетический фонд из-за преступлений, совершенных кафирами из ваших народов?

б). «Другие утверждают, что Ислам никак не связан с нациями, поэтому новые мусульмане должны быть просто мусульманами, не относя себя к конкретным этническим группам и свободно вступая в браки с любыми мусульманами, потому что единственно важными в мусульманской семье являются ‘акыда и манхадж (мазхаб), а не национальность».

Мы уже слишком растянули наше многостороннее и безусловное опровержение этого порочного недоразумения.

Мусульмане из числа румов, славян, негров в Америке или странах Карибского бассейна, должны бороться за свои права: качественную жизнь, где они могут чувствовать себя как дома в Исламе (Умме) со своими национальностями, от семейных кланов до полноценных народов, так же, как это делают традиционные мусульмане, навязывающие нам противоестественную модель людей без корней и культуры.

Нервным центром, то есть АСАБОМ Ислама всегда была мечеть. И по мечети лучше всего можно судить о состоянии пульса Дина.

Поэтому ошибочность девизов «будь просто мусульманином», «только Умма» для вас, но не для меня, болезненно обнажится при столкновении с реалиями мечетей. Теоретически они должны быть оплотами идентичности Уммы как таковой, в которых этнические идентичности должны уходить на задний план, так же, как идеологические разногласия внутри Пророческой нации.

Я – мусульманин? Да. Я из Ахль-ус-Сунна? Да. Я следую законному мазхабу? Да. Могу ли я в таком случае один или с группой братьев-мусульман свободно обучать в мечети полезным аспектам Ислама и обсуждать вопросы Дина, как это было в Умме в прежние времена, когда в мечетях по всему миру собирались подобные полезные кружки, состав которых постоянно обновлялся?

Конечно, нет.

Хотя на словах это не так, но на деле мечети принадлежат определенным этническим группам. Они закреплены за идейными асабийями на основе ‘акыды или политической доктрины, среди которых встречаются любители поносить саййидину Муавию, который как раз, закрепив власть органической асабийи, в мечетях обеспечивал свободу такой деятельности. Вот какова позорная реальность «свободной от асабийи» утопии традиционных мусульман, которые на практике демонстрируют, что хуже джинов понимают следующий аят:

«Все мечети принадлежат Аллаху, поэтому не взывайте ни к кому наряду с Аллахом» (перевод смыслов Корана, 72:18)

в). «Есть также и те, кто говорят, что мусульмане одного и того же происхождения должны учредить свои собственные общины, заключать браки среди верующих представителей их народа или похожих народов (европейцев, африканцев, азиатов и т.п.), помогать друг другу и строить собственную этническую идентичность в Исламе, как это делали прежде другие мусульманские народы».

Эту благоухающую истину мы должны мудро поощрять. Однако при этом следует избежать ряда очевидных ловушек:

• Не забывайте о примате таквы и необходимости признавать других мусульман и сотрудничать с ними в добре, и не позволяйте себе быть охваченными эксцессами или негативными сторонами этнической идентификации.

• Не скатывайтесь в крайность генетической стагнации в вопросе смешанных браков.

Обретя и сохраняя собственное лицо, держите мечети открытыми для всех мусульман как истинные дома Аллаха, и с удовольствием взаимодействуйте с остальной частью Уммы. В то же время:

• Поощряйте свой язык кулуарно и публично.

• Открывайте ваши собственные школы.

• Создавайте ваши клубы.

• Основывайте издательства на своих языках.

• Развивайте и демонстрируйте свои культуры.

• Организуйте, симпозиумы, собрания и другие мероприятия для укрепления вашего органического коммунитаризма и интимной сплоченности как ее основы.

• Живите рядом друг с другом.

• Делитесь друг с другом своим богатством.

• Сплачивайте между собой ваших жен и детей и культивируйте в их среде интерес к изучению и сохранению своих генеалогий.

• Пытайтесь создавать собственные районы (хайю), состоящие из семей, поклоняющихся Вечноживому, Аль-Хайю.

• Используйте арабский в качестве дополнительного средства коммуникации, лингва франка и инструмента дальнейшего утверждения универсальности вашей исламской идентичности.

• Отвергните идеологическую фракционность в качестве основного инструмента создания сообщества.

• Распространяйте терпимость внутри вашей широкой этнической семьи, как мы это делали, еще не зная, что такое Умма, в отношении к родственникам, друзьям и соседям, невзирая на радикальные порой различия. Различия обогащают нас и щедро добавляют соли в нашу жизнь. В сравнении с этим какими нетерпимыми мы обнаружили большинство мусульман, кричащих на каждом углу о «единстве»! Сколько мрака скрыто в этом подходе, и сколько разрушительного сепаратизма проникло в Умму с якобы объединяющими идеологиями.

• Заключайте торжественные договоры о тесном сотрудничестве с комплиментарными мусульманскими этническими общинами. Определите ваш народ (скажем, латышский) и учредите федерацию мусульман похожих народов (в этом случае – балтийских мусульман) и поддерживайте усердно с ними связь, по горизонтали и вертикали.

• Если это необходимо, переезжайте на новую землю, где есть возможность реализовывать ваши цели.

• Если у вас пойдет все вышесказанное, внутри подобного единства легко и непринужденно будут возникать и существовать малые круги, основанные на общности мазхаба, доктрины, профессии, места жительства, совместного обучения, проектов, духовной активности и т.д.

Вы будете производить вождей, и среди них от харизматической личности взойдет плодотворное руководство, поэтому цикл будет обновлять себя так же, как это делает земля Аллаха с ее разнообразием форм и цветов.

Мы не можем стать бедуинами (хотя мы можем научиться у них), но мы можем и должны сделать что-то, а именно – провозгласить конец идеологии.

А успех – от Аллаха.

---